Компьютерное пиратство — история и современность

Теоретические основы

Во все времена пиратство являлось спутником рыночных отношений. Нет рынка (товаров, которые продаются) — нет и пиратов (нечего воровать). И что бы мы порой ни говорили или слышали о пользе «санитаров леса», по большому счету пираты всегда действовали во вред развитию рынка.

Если говорить в широком плане, то понятие «пиратство» связано с нарушением прав двух ключевых участников рынка — производителей и потребителей товаров. На этот момент хотелось бы обратить особое внимание: здесь мы имеем отличный пример действия классического закона диалектики — «единство и борьба противоположностей». Несмотря на то, что у каждой из сторон рынка имеются свои кровные интересы, которые находятся в определенном противоречии с интересами другой, на самом деле ни одна из сторон не может существовать без другой. Именно поэтому, например, потребители, отстаивая свои права, в долгосрочной перспективе также заинтересованы в защите и уважении прав производителей.

В этом нужно отдавать полный отчет: пираты, непосредственно действуя против производителей, на самом деле наносят урон всему рынку, в том числе и потребителю. Идея очевидна — купив сегодня по дешевке краденое пальто, мы рискуем через год вообще остаться голыми, потому что окажется, что все портные «завязали» заниматься этим убыточным ремеслом.

Возвращаясь к компьютерному пиратству, полезно вспомнить, что вычислительная система состоит из двух частей: аппаратуры (назовем это компьютер) и программного обеспечения. Именно поэтому перед обсуждением темы «программное пиратство» следует хотя бы кратко сказать о «аппаратном» аспекте этой проблемы.

Пиратство в области аппаратуры

До традиционного пиратского промысла — торговли ворованным товаром — дело сейчас доходит редко. Хотя в конце 80-х годов кражи уже установленных персональных компьютеров из советских учреждений были довольно широко распространены: товар был очень дорогой и риск был вполне оправдан. (Для справки. Рыночная цена импортного ПК в 1989 году была 85—100 тыс. руб. Приличная зарплата тогда же — 500 руб., «Жигули» — 10—15 тыс.руб. Почувствуйте разницу с нынешними временами.)

Более распространенным вариантом является продажа контрафактных товаров. (Контрафактные продукты — это продукты, на которых незаконно используются торговые марки других фирм, т. е. поддельные товары.) В нашем случае это может быть, например, продажа компьютера, собранного в соседнем подвале, как «настоящего Compaq». Вообще говоря, такой компьютер может быть и не хуже, чем «настоящий», но дополнительные деньги за «фирму» Вы все же переплатите. Такой наглый подлог со сменой «лейбла» сейчас встречается довольно редко: рискованно, да и покупатель на такую удочку не клюет. Тем не менее, если Вы решили покупать «настоящий…», то прислушайтесь к таким советам:

СОВЕТ 1. Зарубежные и даже российские brand name не продаются на рынках или полуподвальных магазинах. Продавцы должны быть в костюмах с бейджами на груди, а у входа в магазин находится охранник в парадной форме.

СОВЕТ 2. Если стоимость зарубежного brand name выше цены аналогичного отечественного ПК всего в 1,3 раза, то, скорее всего, Вас обманывают.

Другой вариант обмана покупателя — это установка в компьютер более дешевых комплектующих, чем это указано в спецификации на ПК. Данная тема достойна совершенно отдельного разговора, но как мне представляется, ее актуальность за последнюю пару лет резко упала — время явных жуликов сейчас уже прошло. Но об одном ранее довольно распространенном подлоге следует упомянуть.

Речь идет о «перепиле» микропроцессора — его заставляют работать на более высокой частоте, чем он был промаркирован. Операция называется «перепил» потому, что для этого нужно «спилить» маркировку микросхемы на верхней части ее керамического корпуса и нанести собственную («a-la перебивка номера двигателя»). Например, вместо «Pentium-166» нанести «Pentium-200» и заработать на этом 50—100 долл. Вообще говоря, перед «перепилом» процессор сначала проверяют, может ли он работать на повышенной частоте, (это вполне реально, почему — поговорим как-нибудь потом). Так что Вы получаете скорее всего работоспособный компьютер, но вероятность появления проблем резко возрастает (обычно из-за перегрева кристалла микросхемы). В любом случае рассчитывать на гарантии производителя уже не приходится. Многие «продвинутые» пользователи вполне сознательно увеличивают производительность своего ПК за счет увеличения тактовой частоты, но это уже их личное дело.

К сожалению, официально установить факт «перепила» может быть не очень просто, но, к счастью, сейчас таким шутками мало кто балуется. Но тем не менее еще один совет можно дать:

СОВЕТ 3. Если Ваш компьютер начинает хаотично «глючить» через 30—40 минут при работе с мощной графической или расчетной программой (типа игры «Doom»), проверьте, не связано ли это с его перегревом. Эту проблему можно решить, либо понизив тактовую частоту, либо обеспечив его дополнительное охлаждение (например, установив вентилятор).

Еще один более распространенный сегодня обман покупателя заключается в том, что Вам продают «настоящий ПК», но оказывается, что он реально не обеспечен соответствующими гарантийными обязательствами. Вообще-то в целом обеспечение этих прав покупателя лежит на продавце товара. Но часто бывает удобнее обратиться непосредственно в сервисный центр изготовителя. Но тут может оказаться, что гарантийные обязательства некоторой зарубежной фирмы распространяются не на любые ее товары, а лишь на те, которые куплены именно на территории нашей страны, причем по авторизованным каналам поставок фирмы. Упрощенно говоря, только на те ее товары, на которых имеется условная наклейка «для продажи в России». Такое встречается не очень часто, но нужно иметь в виду эту возможность. По крайнем мере, задать продавцу вопрос на данную тему нужно обязательно.

Если это будет интересно для читателей, то о проблемах «аппаратного пиратства» и о том, «как покупать ПК», можно будет еще поговорить позднее, а сейчас мы переходим к нашей основной теме «пиратство в области ПО».

Программное пиратство

Специфика пиратства в сфере программных продуктов определяется «нематериальностью» этого вида продукта. Украсть его (скопировать) очень легко, а обнаружить факт воровства — очень сложно.

В принципе здесь тоже могут быть варианты, аналогичные с аппаратурой, когда идет продажа продуктов собственного изготовления под чужой маркой (написали свою бухгалтерскую программу, а потом торгуете ею под именем «1С:Бухгалтерия» версия 7.01) или, наоборот, чужих программ под своей маркой (скопировали MS Word, а на коробке написали «Редактор для тебя»). Кстати, проблема «заимствования» программного кода является действительно довольно актуальной среди профессиональных разработчиков.

Например, в начале 1994 г. небольшая американская фирма Stac Electronics, получившая известность как разработчик программ сжатия дисков, подала в суд на гиганта Microsoft за то, что последняя использовала в своих продуктах уникальную технологию первой. В результате Microsoft проиграла это дело — она уплатила штраф в 120 млн. долл. и изъяла из новой версии MS-DOS 6.2 соответствующую утилиту сжатия.

Однако сейчас нас интересуют реалии потребительского рынка программ, где процветает именно нелегальное использование ворованных программ.

Исторический экскурс

Во времена СССР проблем с нелегальным использованием компьютерных программ в нашей стране вообще никаких не было. Сами программы были, но они в принципе не признавались товаром, т. е. продуктом, предназначенным для продажи. В общественном сознании они ассоциировались с бесплатными (причем обязательными!) приложениями к ЭВМ. Мысль о том, что «программа — это тоже продукт», звучала почти как призыв к свержению существующего строя. Об авторских правах и говорить нечего. В тогдашнем законе о изобретательской деятельности говорилось однозначно: «в качестве объекта авторского права не рассматриваются алгоритмы и вычислительные программы».

И нам, советским людям, было совершенно непонятно, почему американцы обижались на то, что в конце 60-х годов наши разработчики скопировали и архитектуру и программное обеспечение для своего ЕС ЭВМ (у них она называлась IBM OS/360), а в 70-х — для СМ ЭВМ и «Электроники» (американское семейство PDP-11 фирмы DEC). Хотя надо признать, что задача это была непростая — для этого понадобилась работа научно-исследовательских и производственных ресурсов нескольких министерств.

На капиталистическом Западе программы всегда были товаром и охранялись авторским правом. Но если не считать лихих набегов с Востока, особых проблем до начала 80-х годов с защитой этих прав у них не было. Программы использовались довольно ограниченным кругом специалистов, причем были таким сложными, что без помощи авторов разобраться с ними было практически невозможно.

Проблема обозначилась в начале 80-х годов с появлением персональных компьютеров и взрывообразным расширением круга их пользователей. Сформировался огромный рынок коммерческих программных продуктов, которые можно уже было легко воровать. Но в странах с развитым понятием «права собственности» проблему довольно успешно решили юридическими методами.

Надо признать, что программы являются не совсем обычным товаром. В отличие от большинства «материальных» продуктов стоимость программ определяется не затратами на их воспроизводство (тиражирование), а какими-то совсем другими соображениями. Наиболее очевидными факторами здесь являются стоимость разработки и предполагаемый тираж, но жесткой связи между этими показателями и конечной стоимостью продукта все же нет. Процедура воровства программы — копирования на другой носитель — тоже совсем не похожа на лихой угон автомобиля: все это делается так тихо и спокойно, что даже сам владелец не может обнаружить факт угона. Поэтому для защиты авторского права на программы во всем мире используется весьма сложный юридических механизм.

Дискуссия о необходимости принятия соответствующих законов в нашей стране началась еще в конце 80-х годов, когда «де-факто» программы уже стали реальным товаром. В начале 90-х голос наших «рыночников» был подкреплен решительным нажимом международного сообщества: без юридического права на интеллектуальную собственность ни о каком рынке не может быть и речи, и без соответствующих гарантий западные фирмы на хотели с нами иметь дело. Так или иначе, но в конце концов Закон РФ «О правой охране программ для ЭВМ и баз данных» был принят и введен в действие с начала 1993 г. (в полном объеме — с 1994 г.). Характерная деталь: именно тогда мировой лидер программного обеспечения — фирма Microsoft — открыла свой филиал в Москве.

Жизнь по Закону

В ходе дискуссии, предшествовавшей принятию Закона, часто складывалось впечатление, что вся проблема нелегального использования программ заключается только в отсутствии нужных законов и она будет автоматически решена с их принятием. Но это оказалось совсем не так — закон приняли, а проблема осталась.

Нелегальное использование программ у нас было всегда, но раньше ни о какой коммерции не было и речи. В плане «дружеского одолжения» человек переписывал программу с жесткого диска на свою дискету и шел к себе работать с ней. Но примерно два года назад ситуация резко изменилась, прежде всего в связи с появлением компакт-дисков. Самый пикантный момент здесь заключается в том, что еще в начале 90-х годов западные производители ПО рассматривали переход к поставкам своих продуктов на CD-ROM как одно из важных технических средств в борьбе с незаконным копированием — на обыкновенном компьютере компакт-диск не перепишешь.

Но тут проявилась обратная сторона перехода на новые технологии хранения информации — началось нелегальное производство компакт-дисков в промышленных масштабах на коммерческой основе. Правда, отечественное производство было к этому технически не готово, но нам помогли китайские друзья — дешево, оперативно и в массовых масштабах. Соответственно, их реализация потребовала создания системы поставок и распространения, что и было сделано уже нашими коммерсантами. К лету 1995 г. китайские компакт-диски заполонили все сначала Москву, а потом и всю страну. И вот тогда о проблеме компьютерного пиратства опять заговорили и вспомнили о наличии соответствующей юридической защиты.

Первый милицейский выпад против них был сделан в июле 1995 г. в Санкт-Петербурге — в двух проверяемых магазинах были обнаружены незаконно продаваемые программы. Но результат рейда оказался неожиданным — обнаружилось, что толка от подобных действий нет практически никакого, т. к. не отработана процедура доказательства факта подделки, а для судебного разбирательства нужно официальное обращение правообладателя (в данном случае речь шла о продуктах Microsoft). Короче говоря, дело заглохло, пираты отделались легким испугом.

Однако в январе 1996 г. все же проявился первый юридический прецедент. Фирма «1С» — крупнейший в России производитель коммерческих программных средств, автор популярного пакета «1С:Бухгалтерия» — выиграла у одного из пиратов судебный процесс, который тянулся почти год. В результате фирма «Наис» прекратила незаконную торговлю и ее обязали вернуть деньги всем, кто купил поддельные программы (но только по требованию конкретных покупателей). То есть фирма «1С» отстояла права покупателей, но не свои — никаких компенсаций она не получила. Однако прецедент был создан.

Летом 1996 г. с учетом прошлых упущений в борьбу с пиратами включилось российское отделение BSA (Business Software Alliance — Ассоциация Поставщиков Программного Обеспечения, международное объединение ведущих компаний в этой сфере). По его инициативе московская милиция провела несколько рейдов, по результатам которых в начале осени был принят ряд судебных решений в пользу фирмы Microsoft (речь шла о нелегальном распространении именно ее продуктов).

При этом представители Microsoft и BSA постоянно подчеркивали, что целью этих акций было не не столько наказание конкретных нарушителей закона, сколько создание прецедентов по практической реализации закона. А также демонстрация готовности бороться за свои права со стороны фирм-разработчиков.

Борьба с пиратством в России только начинается

Для всех очевидно, что реальная борьба с пиратами начнется лишь тогда, когда в нее вступят именно российские фирмы-разработчики, для которых данная проблема — дело жизни и смерти. «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих.» Надежды на самостоятельные акты со стороны властей, в частности милиции, довольно мало: на фоне общих трудностей государства компьютерные пираты являются не первоочередной проблемой.

При всем шуме вокруг темы «Microsoft поможет нам прийти к цивилизации» нужно отдавать отчет, что западные компании за нас наши проблемы решать не будут. Даже если Microsoft победит всех местных пиратов, это не очень сильно отразится на финансовом положении компании: в России за 1996 г. было продано чуть более одного млн. ПК, а в США — 26 млн. (т.е. потенциал нашего рынка составляет не более 4—5% от американского). Сейчас продажи в России составляют 0,2% от общего объема доходов корпорации.

Что касается российских фирм, то складывающаяся ситуация противоречива: пиратство резко ограничивает возможность развития этого бизнеса, а слабость бизнеса не позволяет бороться с пиратством. Однако реальные подвижки в этом направлении видны: осенью прошлого года серия энергичных рейдов, проведенная при участии отечественных фирм-разработчиков мультимедийных продуктов, внесла серьезное смятение в ряды торговцев нелегальными копиями. Как сказал мне еще тогда один из таких продавцов: «Сейчас вряд ли кто рискнет в открытую торговать продукцией российских фирм. Microsoft — за океаном, а наши — здесь рядом. И не все они такие уж интеллигенты, чтобы рассчитывать только на суд.»

Пираты — кто они?

Разумеется, никто не имеет в виду, что проблему пиратства можно решить чисто карательными методами. В связи с этим полезно еще раз вспомнить, что под термином «пираты» рассматривается вся цепочка: «производители пиратских дисков» — «продавцы» — «пользователи». Здесь ключевым звеном является именно самая массовая категория пиратов — пользователи нелегальных копий.

Строго говоря, суть проблемы заключается не в борьбе с незаконными доходами первых двух категорий пиратов, а за увеличение объемов продаж собственных продуктов. Никто не хочет возвращения к ситуации начала 90-х годов, когда пиратского бизнеса не было, но и объем легальных продаж был практически нулевым.

В связи с этим следует подчеркнуть, что о 100-процентном превращении нелегалов в официальных пользователей никто и не ведет речь. Например, по данным BSA уровень пиратства (соотношение нелегальных копий к общему числу используемых программ) в США составляет 34%, странах Западной Европы — 50%, в России — не менее 95%. Таким образом, речь идет о снижении уровня пиратства до некоторого разумного уровня, который обеспечит соответствующую рентабельность отечественной отрасли «разработка коммерческого ПО».

При этом совершенно очевидно, что в первую очередь речь идет не о частных пользователях, а о корпоративных, на долю которых приходится сегодня основная часть компьютерного парка страны. В связи с этим следует отметить, что в дискуссии о проблемах пиратства (обычно с точки зрения его защиты или морального оправдания) наиболее активно участвуют именно частные лица, причем в основном довольно юные.

Для справки: в феврале этого года прошла официальная информация Microsoft о том, что «Центральный Банк РФ сделал очередной шаг к использованию в своей работе легальных программ». Обратите внимание, что этот шаг предпринят лишь зимой текущего года, причем он не был еще окончательным. Думаю, что в финансовых возможностях ЦБ РФ никто не сомневается.

Оставить комментарий

Ваш комментарий будет опубликован после модерации.